Узелок [СИ] - Сергей Калашников

Так что научная экспедиция оказалась летающим вербовочным агентством и курсами переподготовки. По-хорошему, надо бы завязать с этим, вернутся домой и не соваться не в свое дело. Зачем ему чужая война? Но с другой стороны - отчаянное любопытство. И, опять же, самолюбие, или честолюбие, или гордость? Воха не знал, какое слово точнее. А главное - ему ужасно нравилось летать. Да и на войну его никто не звал. Во всяком случае, пока.

В общем выходные он проводил в космосе, занимаясь пилотажем и учебными боями. Остальные дни - ходил в школу и изучал историю этой войны, отчеты о боевых соприкосновениях улеян с таютами, вооружение и все такое прочее. Эту информацию он беспрепятственно скачал на свой проектор с корабельного информатора. Правда она не была переведена на русский, но он нормально разбирал и по-улейски.

Начал он с выяснения судьбы завербованных землян. Их было семьсот шестьдесят один. Сорок два из них продолжали служить, поскольку не истек срок их контракта. Пятеро, отвоевав, сколько положено, вернулись на Землю обеспеченными людьми и живут себе потихоньку на заработанные денежки. Еще одиннадцать остались на Улее. Остальные погибли в боях. Статистика не из приятных.

Далее о вооружении. У обеих сторон оно оказалось сходным. Скорострельные пушки малого калибра и самонаводящиеся ракеты. В начале конфликта применяли и лучевое оружие, попросту говоря - лазеры. Но, поскольку обе стороны стали покрывать свои корабли отражателем, оно оказалось неэффективным.

И улеяне и таюты использовали для атаки и обороны малые корабли, обычно одноместные. К месту боевых действий их доставляли крупные суда, несущие до нескольких сотен истребителей и штурмовиков. Для защиты от нападения на кораблях-носителях устанавливались те же пушки и ракеты. Крупные корабли были приспособлены к полетам быстрее скорости света, а малые - нет. На этом сходства заканчивались и начинались различия.

Во-первых, на кораблях таютов стояли ионные двигатели, имеющие, хотя и солидный, но ограниченный запас хода. И тяговые возможности этих двигателей тоже имели предел. Улеяне использовали более совершенные гравитационные. Правда, это не давало преимуществ в маневре. Возможность достигать больших ускорений ограничивалась выносливостью пилота к перегрузкам, что вынуждало улеян ограничиться теми же пятью "g", как и у таютов.

С точки зрения защиты пилота от перегрузки, казалось бы достаточно создать в кабине постоянную искусственную гравитацию, как это применялось на летающей тарелке, служившей им базой. И тогда ускоряйся, хоть на тысячу "g". Но не тут-то было. Это срабатывало только в случае прямолинейного равноускоренного движения. При изменении ускорения или смене его направления необходимо переносить виртуальную массу, а на это требуются десятки секунд равномерного движения. На это время корабль превращается в мишень.

Так что умение управлять силой тяготения, неизвестное таютам, не давало улеянам преимуществ в маневренности малых кораблей. Правда их рейдеры передвигались значительно быстрее.

Во-вторых, обе стороны не применяют устройств, делающих корабль невидимым. Таюты просто не владеют этой технологией. Но зато они умеют такие "невидимые" корабли обнаруживать. Причем, со значительно большего расстояния, чем видимые. По возмущению пространства, которое при этом происходит

В-третьих, система безопасности кораблей таютов, если она вообще есть, не слишком совершенна. Во всяком случае, неоднократно отмечались случаи столкновения их кораблей друг с другом или с обломками.

Как бы там ни было, но, несмотря на существенно более высокий технический уровень улеян, летные качества боевых машин и характеристики вооружения обеих сторон практически равны. Успех решает мастерство пилотов и еще что-то, чему трудно дать точное определение. Можно сказать - боевой дух, а можно - драчливость. Можно сказать - отвага, а можно - наглость. Или, скажем, азарт и злобность. Не в слове дело, а в том, что у гуманных и мягких улеян именно этого катастрофически не хватает. И терпят они одно поражение за другим, хотя и не трусы.

Суворовскую "Науку побеждать" Воха отложил в сторону с явным неудовольствием. Слишком хрестоматийно. Мемуары Покрышкина, Кожедуба и Ворожейкина оказались интересней. Хотя единственная формула: "высота, скорость, маневр, огонь" - была подвергнута им заметному сокращению. Первые два ее компонента очевидно служили третьему. Итак, маневр и огонь. Именно в этих двух направлениях и сосредоточил он свои мысли.

Глава 7

С Дыуем, руководителем летной подготовки, у Вохи сложились дружеские отношения. Впрочем, если бы он чаще общался с кем-нибудь другим из улеян, то результат наверняка оказался бы такой же. Очень славные ребята. С ними всегда все просто. Каждый будто излучает атмосферу умиротворенной доброжелательности. И очень ненавязчиво.

В конце февраля группа пилотов закончила подготовку, и на их место прислали новичков. Тридцать землян и тридцать улеян из потомков землян. Поэтому Воха теперь чаще выполнял работу инструктора, чем ученика. И новая роль вскоре натолкнула его на новые мысли.

В общем, в конце концов, у него в голове образовалась целая программа, выполнение которой ему одному было явно не под силу. И он выложил все Дыую. У него сложилось впечатление, что по ряду вопросов, тот с ним не то, чтобы не согласен, а глубоко внутренне возмущен, буквально шокирован. Но возражений не последовало. Более того, все предложения были приняты без малейших поправок, и Воха получил обещание, что к началу весенних каникул все будет готово.

Весенняя распутица сильно осложнила дорогу от города до места посадки корабля. Если по шоссе они добрались на попутке, то по проселку и через лес пришлось идти пешком. Уляпались по уши. Но зато дальше до Плутона - без проблем.

Воха начал с облета корабля, программу управления которым переделали по его указаниям. Получилось - что надо. Уникальные свойства гравитационных двигателей теперь использовались на все сто. Прежде всего была исключена плавность поворотов, оберегающая пилотов от поперечных перегрузок. Вместо этого работу двигателей организовали так, чтобы пилотское кресло оказалось в центре вращения. То есть заставили корабль огибать кабину.

Истребителю с такой разворотливостью становилось невозможно зайти в хвост. Он мгновенно менял ориентацию, и преследователь оказывался под прицелом.

Далее. Ограничение на ускорение в пять "g" было оставлено только для случаев длительного разгона. На две минуты позволялось до восьми, а на десять секунд - до двенадцати. Но все это, естественно, только вдоль оси корабля, когда пилота вдавливает в кресло. Для поперечных ускорений ограничение пришлось сохранить.